дедулины диалоги

Диалог с Сергеем Есениным о предназначении поэта


Я встать хочу плечом к плечу
С моим любимым тёзкой и поэтом!
За тем, чтоб наша стенка стала многоликой.
Убожествам достойный дать отпор
И защитить, что в людях не убито!
Под каждым, словом я поэта подпишусь
И от себя добавлю пару строчек.
По мне, так все религии маразмом внутренним смердят,
Но камня я в их огород не брошу!
У нас иная поступь и стезя.
Мы нараспашку бродим на Природе!
В делах и мыслях поколенья строя
Мы жаждем лишь природного настроя!

«Я часто размышлял, за что его казнили,
За что он жертвовал своею головой?
За то ль, что, враг суббот,
Он против всякой гнили
Отважно поднял голос свой?
За то ли, что в стране проконсула Пилата,
Где культом Кесаря полны и свет, и тень,
Он с кучкой рыбаков из местных деревень
За Кесарем признал лишь силу злата?
За то ль, что, разорвав на части лишь себя,
Он к горю каждого был милосерд и чуток
И всех благословлял, мучительно любя,
И маленьких детей, и грязных проституток?
Не знаю я, Демьян, в «Евангелье» твоём
Я не нашёл ответа.
В нём много бойких слов,
Ох, как их много в нём,
Но слова нет, достойного поэта.
Я не из тех, кто признаёт попов,
Кто безотчётно верит в Бога,
Кто лоб свой расшибить готов,
Молясь у каждого церковного порога.
Я не люблю религию раба,
Покорного от века и до века,
И вера у меня в чудесное слаба —
Я верю в знание и силу человека.
Я знаю, что, стремясь по чудному пути,
Здесь, на земле, не расставаясь с телом,
Не мы, так кто-нибудь
Ведь должен же дойти
Воистину к божественным пределам.
И всё-таки, когда я в «Правде» прочитал
Неправду о Христе блудливого Демьяна,
Мне стыдно стало так, как будто я попал
В блевотину, низверженную спьяна.
Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос —
Далёкий миф. Мы это понимаем,
Но всё-таки нельзя, как годовалый пёс,
На всё и вся захлёбываться лаем.
Христос — сын плотника
— Когда же был казнён,
(Пусть это миф), но всё ж, когда прохожий
Спросил его: «Кто ты?» — Ему ответил Он
«Сын человеческий»,
А не сказал: «Сын Божий».
Пусть миф Христос,
Пусть мифом был Сократ,
И не было его в стране Пилата,
Так что ж, от этого и надобно подряд
Плевать на всё, что в человеке свято?
Ты испытал, Демьян, всего один арест,
И ты скулишь:
«Ох, крест мне выпал лютый»!
А что ж, когда б тебе
Голгофский дали б крест?
Иль чашу с едкою цикутой, —
Хватило б у тебя величья до конца
В последний раз, по их примеру тоже,
Благословлять весь мир
Под тернием венца
И о бессмертии учить на смертном ложе?
Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Ты не задел его своим пером нимало.
Разбойник был, Иуда был.
Тебя лишь только не хватало.
Ты сгустки крови у креста
Копнул ноздрёй, как толстый боров.
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лакеевич Придворов.
Но ты свершил двойной и тяжкий грех
Своим дешёвым балаганным вздором:
Ты оскорбил поэтов вольный цех
И скудный свой талант покрыл позором.
Ведь там, за рубежом, прочтя твои «стихи»,
Небось злорадствуют российские кликуши:
«Ещё тарелочку Демьяновой ухи,
Соседушка, мой свет,
Пожалуйста, откушай!»
А русский мужичок, читая «Бедноту»,
Где образцовый блуд печатался дуплетом,
Ещё отчаянней потянется к Христу,
Тебе же мат пошлёт при этом".

Есенин прав — гонимых всех,
Наш Род не выдаст сброду!
Однако сам поэт служил
И служит только Роду!